Эльвира Усманова: Все футболисты обязательно пройдут УМО перед возобновлением тренировок

— Эльвира Мухамедовна, какие были приняты меры предосторожности в нашей академии, когда эпидемия начиналась, но тренировочный процесс еще продолжался?
— Нам еще в конце февраля Роспотребнадзор прислал предписания с рекомендациями по осмотру, обследованию людей с симптомами, чем обрабатывать помещения, санузлы, ручки. Мы это все выполняли. И до этого были запасы различных защитных средств. С руководством «Октября» и школы мы все необходимые меры приняли.

— Наша академия одной из первых в Москве остановила тренировки. Насколько ключевым и важным было ваше мнение?
— Так сложились обстоятельства, что закончилось Зимнее первенство, и мы в любом случае планировали каникулы. Просто получилось, что они перешли в карантин. Конечно, мы это обсуждали. Я полагала, что все максимально продлится пару недель, но в итоге мы уже два месяца не тренируемся.

— Давались ли рекомендации игрокам, как вести себя в этот период?
— Да, к нам даже Вадим Карпов пришел за масками! Мы собирали детей, рассказывали о мерах предосторожности. Что нужно мыть руки, что больным надо оставаться дома, а не приходить на тренировки. И плюс в том, что мы очень рано имели возможность детей отправить домой. Некоторые академии поздно отправили иногородних домой, но все равно были вынуждены это сделать.

— С тренерами общаетесь, узнаете о состоянии воспитанников?
— Да, и пока все спокойно. Часто разговариваем с Олегом Дмитриевичем Корнауховым, с тренерами. Общалась с несколькими игроками.

— Когда снимут режим самоизоляции, и взрослые команды начнут тренироваться, вы посоветуете школе еще выдержать паузу?
— Пока решается вопрос с большим футболом, и планы по детскому не обсуждаются в принципе. Я вхожу в медицинский комитет РФС, и мы, можно сказать, мечтаем, что школы смогут собраться в июне, но это неточно. Пока даже большие команды не знают, как собрать игроков, изолировать, кого допускать, кого нет, как проводить матчи. Пока до школ не дошло. Думаю, что академиям разрешат тренироваться, когда снимут все запреты.

— То есть в этой ситуации больше зависит от властей, чем от нас?
— Да. Каждый регион сам будет решать по эпидобстановке, когда разрешать большое скопление людей. У нас их не 5 и не 10, у нас больше 300 ребят только в основной академии, а есть еще ЦСКА-2.

— К нам поедут из разных городов и регионов через вокзалы, аэропорты. Готовитесь к этой ситуации?
— Да, продумываем. В других городах с тестами очень большие проблемы, кровяных тестов они и не видели, Москва в этом плане в приоритете. Я видела и держала в руках эти тесты. Нам нужно думать, сколько взять этих тестов. Условно, даже если брать мазок, надо всем делать по два теста. Вопрос не в цене, ПФК ЦСКА может их себе позволить, вопрос в том, что их просто нет в свободной продаже. Даже маски нельзя было купить, потому что все отдается больницам, и с тестами так же.

— Теперь хотелось бы от коронавирусной темы перейти к другим вопросам. Расскажите, как в целом устроена работа медштаба нашей академии?
— В нашем штабе семь боевых единиц, включая меня. Есть два врача и четыре фельдшера. Врач спортивной медицины ЛФК Валерия Дёмкина занимается реабилитацией травмированных игроков. Когда футболист получает травму, я решаю вопросы с постановкой диагноза, обследованием и назначением лечения, дальше он передается врачу ЛФК. Затем она со мной и тренером по физподготовке решает, когда игрок может приступить к индивидуальным занятиям перед возвращением в общую группу.

— Недавно мы оборудовали новый кабинет для восстановления игроков. Расскажите о нем.
— Мы получили нужную лицензию, нам выделили помещение. Там есть аппаратура для физиопроцедур, малый зал для тренажеров, еще пользуемся велотренажерами, которые расположены у выхода на основное поле. Плюс можно работать в обычном тренажерном зале.

— Этот шаг позволит футболистам восстанавливаться быстрее, или сроки не изменятся, а речь в первую очередь о более комфортной реабилитации?
— Ездить на массаж в одно место, на процедуры в другое, а на занятия ЛФК в третье — нереально. Особенно это касается младших возрастов. Мы ведь даже бытовые травмы своих игроков реабилитируем, полученные на физкультуре или по дороге из дома.

Что касается сроков, то мы их для всех травм стараемся выдерживать. Форсирование не всегда дает хороший результат. Бывают случаи, как с Юрой Кочояном, о котором он рассказывал в эфире. Он пытался форсировать, его желание было понятно, чемпионат ЮФЛ уходил на перерыв, хотелось быстрее восстановиться, но не получилось. Против анатомии не попрешь.

— Насколько серьезно относимся к обследованию игроков?
— Есть закон. Этот приказ называется 134н и касается всех, кто занимается спортом, даже любительским. Два раза в год надо проходить УМО. Для каждого возраста свой набор анализов и специалистов. У группы набора это один порядок, если выпускной возраст — другой, если уровень сборной — третий. Мы не принимаем ни на просмотр, ни тем более на зачисление детей без справки из спортивного диспансера о допуске. Это правило мы не нарушаем. Разное бывает давление — приехали издалека, с родителями, обещают принести справку потом. Мы всегда отказываем в таких ситуациях.

В этом году уже 25 лет как я работаю врачом. Из опыта знаю, что где тонко, там и рвется. Плюс если человек не предоставляет документы, чаще всего с ними что-то не так. Мы обучаем тренеров, селекционеров, я показываю нормальные справки. Но к нам же не с улицы приходят. Если планируем посмотреть игрока, мне селекционер или тренер присылает фото документов. Если меня все устраивает, то они приезжают. Если есть вопросы, то они отправляют игрока на обследование. Все знают, что здесь у нас с этим жестко. И не надо ждать трагедий, чтобы соблюдать порядок.

— Это касается даже младших возрастов?
— На наборы, куда приходят по несколько сотен детей, мы принимаем по допуску от педиатра. Но когда мы собираемся принять в академию, отправляем на УМО. Многие клиники сейчас получили лицензии на спортмед, но они не делают полное обследование. Меня не устраивает только ЭКГ. Мне нужно эхо сердца, чтобы не было тех неприятностей, о которых все знают, и так далее.

— Насколько внимательно мы относимся именно к обследованию сердца?
— Есть органы, без которых можно жить — знаю человека, это был мой учитель, у которого не было одного легкого. Есть парные органы, и, если что-то с одним из них случается, ты продолжаешь жить. Сердце одно. Поэтому требования очень высокие. Если после прохождения УМО врач-кардиолог сказал следить за состоянием этого игрока внимательнее, мы будем следить. Если он медленно восстанавливается, плохо восстанавливается, всегда есть причина. Не может так быть, что топ-футболист внезапно стал плохо играть. Наша задача — выяснить причину и помочь.

Все воспитанники обязательно пройдут УМО перед возобновлением тренировок после карантина. Мы не знаем, что с ними произошло на эти месяцы, в каком они состоянии. Кто-то недорабатывает, кто-то наоборот делает сверх того, что им говорят тренеры.

Есть пограничные состояния, когда во время большой нагрузки что-то не нравится кардиологу, он дает рекомендации: тщательнее следить за пульсом, восстановлением, сном, питанием. Мы говорим с игроком и родителями, потому что только они знают, сколько часов парень спит. Рассказываем, сколько часов необходимо уделять отдыху. Плюс тренер по физподготовке по специальным датчикам следит, как игрок восстанавливается, в какой пульсовой зоне работает. Не может игрок на пульсе 190 два тайма бегать, он либо травмируется, либо растеряет форму.

Когда игрок перетренирован — это тоже нехорошо. Значит, мы что-то упустили. Это бывает, но редко. Есть игроки, которые что-то скрывают, но поле все показывает. Если через 15 минут игры человек уже не может бегать, очевидно, что-то не так. Если он перетренирован, ему будет назначена соответствующая терапия. У нас был такой случай. Мы играли с «Чертаново», Сева Хабибуллоев почувствовал себя нехорошо. Мы провели крупное обследование у профессора Макарова. Выяснили, что с ним все в порядке, просто оказался перетренирован. Он не учился в школе, и утром тренировался сам, а вечером с командой. Но больше тренировок — это не всегда хорошо.

— Когда речь идет о травмах и болевых ощущениях, насколько важно, чтобы дети не молчали, а говорили об этом тренерам и врачам?
— Это важно. И мы много говорим об этом. Если игрок тренеру доверяет, понимает, что на него не будут орать, то расскажет, что у него болит. Если тренер истерит в таких случаях, есть повод скрывать. А когда говорит: «лечись столько, сколько нужно», проблем не бывает. Игра с травмой приводит к еще большим потерям по времени, иногда два-три раза. Но это вопрос психологии, педагогики и организации.

— У парней бывает логика: матч очень важный, и не проблема, если буду дольше лечиться после него. Как донести, что играть с травмой даже в важных поединках неправильно?
— Мы приводим им различные нехорошие примеры из нашей практики. Но тут есть тонкая грань, ведь футболист не должен увиливать от игры. У нас одни и те же футболисты заболевают перед «Спартаком» или «Чертаново». Это вопрос психологии. Но есть игроки, которые наоборот не будут жаловаться по мелочи, и на таких надо обращать больше внимания. Мы их знаем, это одни и те же люди. Вот с ними надо работать. В 18 лет больные игроки никому не нужны. Никто не вспомнит, что ты выиграл с 2005 годом рождения чемпионат Москвы или даже Евро. В 2006 году наша сборная победила на молодежном чемпионате Европы, я знакома с их капитаном. Как мы знаем, почти никто из них на высокий уровень не вышел, в том числе потому, что многие были уже с серьезными травмами. Ты будешь молодец, если ты в 18 лет здоров и в отличном состоянии. А если ты герой чемпионата Москвы без крестов и мениска — то ты вовсе не герой. Наша цель — довести игроков здоровыми до взрослого футбола. Есть общемировая статистика: дети, получившие травмы крестов или менисков до 18 лет, не выходят на высокий уровень. Лучше потерять три дня или пропустить игру, чем потом месяц залечивать травму, если не больше.

— Вы говорили, что академия в том числе восстанавливает после бытовых травм, полученных в школе или по дороге на тренировку. Такое часто случается?
— У малышей чаще. Они же очень подвижные. Травмы кистей, предплечий. Мы ни в коем случае не ругаем в таких ситуациях, в них может оказаться любой. Но напоминаем о дисциплине. Когда такое происходит один раз, это одно, а если подобное случается регулярно, надо говорить с родителями, с ребенком.

— Как доносите правильность режима сна и питания до юных футболистов?
— У меня есть три презентации, я их регулярно обновляю и передаю ответственным родителям в каждом возрасте. Они уже рассылают по команде, все читают рекомендации. Это в первую очередь для родителей. Потому что большую часть времени дети проводят в семьях. Нам удобнее работать с парнями на сборах. У них там настоящая ломка по любимой еде бывает!

Профессиональный футбол — это все вкупе. Или ты спишь, ешь и тренируешься нормально, или не морочь голову себе, родителям и тренеру. Воспитать игрока требует больших усилий от семьи. Надо возить, лечить, кормить, стирать форму каждый день. Ребенок-спортсмен — это непросто, тем более мы тренируемся на улице в любую погоду. Режим, питание, сон — это гигиена спорта. Без этих трех составляющих нет профессионального футболиста. Надо, чтобы они поняли это головой. Не ором, криком, наказанием, а именно головой.

— Как после длительной паузы на первых порах лучше всего разогревать мышцы, чтобы избежать травм?
— Я не люблю разогревающую мазь. Разогрев должен быть активным, надо разогреваться бегом, движением, особенно в холодное время. Есть такая вещь, как мышечный контроль, мы все контролируем головой. Когда игрок рассчитывает на мазь, он укорачивает разминку. А потом идут травмы задних поверхностей бедра. Это как зубы чистить: футболиста надо обучить разминаться. Для этого мы и есть. Это как азбука в обычной школе.

— Что можете напоследок сказать нашим воспитанникам?
— Во-первых, хочется поскорее всех увидеть! Во-вторых, хочу, чтобы все вернулись в хорошей форме. Некоторые склонны к набору веса. Надеюсь, что они его не наберут, что все подрастут. В связи с текущей ситуацией будет особенный период, когда мы будем входить в тренировочный процесс дольше обычного. Мы не знаем, в каком состоянии все вернутся. Кто-то излишне тренировался, кто-то недотренировался. Кто-то может в лесу или на даче бегать, кто-то нет. Родители приложили максимум усилий, чтобы парни работали. Надеюсь, что все вернутся в хорошей форме.

Пётр Геллер